Беларусь однозначно и уверенно пройдет свой «поворот в Азию»
Закономерно и логично, что сопровождаемая БИСИ концепция «поворота в Азию» привлекает все больше внимания со стороны экспертного сообщества в стране и за рубежом, о чем свидетельствуют разные по тональности публикации и прочий сторонний интерес к этому дискурсу, что уже само по себе является позитивным трендом. Хотя наш институт формирует только теоретическую базу и междисциплинарную площадку для дискуссий по этой теме. Реальным локомотивом здесь является МИД, что наглядно видно из географии встреч и иных событий на новостной ленте этого ведомства.
Что на новых горизонтах
В то же время попытки увязать рост удельного веса Азии (и дальней дуги в целом) во внешней повестке как простую рефлексию на выпадение из нее коллективного Запада не в полной мере адекватны объективной реальности. Очевидно, что «поворот в Азию» не является линейным процессом. Он развивается по более сложным законам, природа которых и является предметом и объектом исследований. Поэтому не совсем корректно позиционировать его как разворот на 180 градусов и попытку цивилизационного ухода от европейских духовно-культурных ценностей. Как автор писал ранее — это прагматичный выбор суверенного государства в пользу открывающихся новых горизонтов.
Для Беларуси вопрос выбора между Европой и Азией никогда не стоял и не стоит. Потому что он невыгоден, иррационален и даже потенциально опасен в силу нашего геополитического (читай — европейского) положения. Оптимальным форматом видится концепция Большой Евразии, включающая также западную часть континента.
На самом деле Беларусь уже давно вошла в Азию, и это объективная реальность. Сейчас речь идет о качественном расширении нашего присутствия, его страновой диверсификации, уходе от товарной монозависимости и торговых дисбалансов в ряде стран, повышении эффективности и практическом наполнении проектов на основе разработки комплексной национальной стратегии.
Безусловно, нынешний акцент на азиатском векторе отчасти усилен очередным обострением отношений с Западом. Но это всего лишь один из многих факторов, но далеко не определяющий. Основным драйвером этих процессов является мощный экономический скачок в Азии, что признается и западными экспертами.
Вместе с тем действительно имеет место проблема интеллектуального обоснования необходимости экономического «поворота в Азию». Прежде всего она лежит в плоскости традиционной евроцентричности массового сознания белорусов, в силу разных причин более приверженных разноплановым связям с Западом. Поэтому аргументы в пользу поднимающихся азиатских рынков, вполне современные и рациональные, то есть на первый взгляд условно «прозападные», пока остаются на уровне модной риторики, хотя привлекательность и перспективы Азии очевидны многим.
Но вода камень точит — постепенно отношение и мышление трансформируются. Для наращивания динамики этих процессов жизненно необходима проактивная внешнеэкономическая стратегия в отношении Азии, которая исходила бы не из нашего предложения этим рынкам (подход априори не работает), но из их реальных потребностей. Данную стратегию целесообразно разрабатывать на широкой исследовательской базе — с проведением ситуационных анализов, подготовкой записок, статей и т.д., «препарируя» шаг за шагом экономические явления в Азии, перспективы развития отраслевых рынков, новые товарные ниши и прочее.
Разумеется, такая работа должна дополняться активностью многих специалистов в Правительстве, на производстве, в науке и образовании, бизнесе, в СМИ и экспертном сообществе. Не должно быть также иллюзий по поводу легкого и быстрого результата. Нужно быть готовыми к сопротивлению традиционного мышления и экономических интересов, бюрократической инерции. Будет также противление извне, отдельные признаки которого уже очевидны.
Белый дом смещает вектор
Следует отметить, что растущая Азия вызывает интерес не только малых и средних государств, но и ключевых геополитических игроков. В этой связи уместно вспомнить несколько забытую «доктрину Обамы».
В октябре 2011 года в журнале Foreign Policy тогдашний госсекретарь Хиллари Клинтон в своей статье фактически обосновала геополитическую доктрину, которая позже стала широко известна как «поворот к Азии» (Pivot to Asia): «Благодаря своему уникальному географическому положению США одновременно являются атлантической и тихоокеанской державой. Мы гордимся нашими европейскими партнерствами и теми результатами, которые достигнуты в их рамках. Теперь наша задача состоит в том, чтобы создать сеть партнерств и учреждений в Тихоокеанском регионе, которая была бы столь же долговечной и отвечала бы американским интересам и ценностям столь же полно, что и сеть партнерств, которую мы создали на Атлантике. Это критерий всех наших усилий в этих областях. Наши договоры с Японией, Южной Кореей, Австралией, Филиппинами и Таиландом являются опорной точкой нашего стратегического поворота к Азиатско-Тихоокеанскому региону».
Следовательно, «поворот в Азию» рассматривается американскими элитами сугубо как насущная необходимость обеспечения национальных интересов в меняющихся геополитических рамках. При этом США не стали увязывать успех своего «маневра» в Азию с качеством отношений с традиционными трансатлантическими партнерами, прежде всего Евросоюзом. За исключением, пожалуй, корректировки термина с «поворота» (pivot) на «ребалансировку» (rebalancing).
В дальнейшем Белый дом продолжил последовательно смещать основной вектор своей внешней политики из Европы в Азию. Динамика этих процессов, может, несколько замедлилась при Трампе, но сейчас они идут по нарастающей.
Американский «поворот к Азии» стимулировал Евросоюз к активизации своей внешней политики (прежде всего в экономической сфере) в этом же направлении. Однако последствия экономического кризиса и проблемы с формированием единых подходов ограничивали пространство «европейского маневра». Внешнеполитические ресурсы отвлекались на урегулирование миграционного кризиса 2013—2015 гг., а также крымские события 2014 года.
Вследствие этих и иных причин европейцы не смогли в полной мере синхронизировать с США свою внешнеполитическую стратегию. Кроме того, Брюссель позиционировал свое движение в Азию как партнер, но не в качестве некой новой силы, что входило в диссонанс с американским подходом.
После победы демократов на выборах 2012-го госсекретарь Клинтон и президент Обама продолжили курс на «ребалансировку» геополитических интересов Америки из Европы в Азиатско-Тихоокеанский регион, признавая тем самым его нахождение в эпицентре исторической трансформации мира.
Таким образом, «поворот к Азии» (или «Азиатско-Тихоокеанская ребалансировка») стал для США своеобразным инструментом обновления внешней политики в духе новых веяний времени, но никак не отступлением из других регионов мира. Впрочем, такой подход подспудно подчеркнул девальвацию роли Европы как главного геополитического партнера. И хотя сейчас команда Байдена (в отличие от Трампа) пытается всячески в показном виде демонстрировать возврат к многосторонности в работе с глобальной сетью союзников и партнеров, включая ЕС, принципиально содержание и приоритеты внешней политики не изменились. В ее основе — исключительно и только национальные интересы.
Цель, стратегия и команда
Бесспорно, современный мир взаимосвязан, взаимозависим и представляет собой сообщающиеся сосуды. Однако эти закономерности не следовало бы преувеличивать и уж тем более ставить в абсолютную корреляцию с точки зрения перекрестной географической конкурентоспособности, унификации стандартов ведения бизнеса, единства производственно-сбытовых цепочек и т.д. Как говорят бывалые эксперты из числа предпринимателей, на Востоке в основном все определяют личные связи и взаимные обязательства. Поэтому, если будет ясная цель, четкая стратегия и ресурсы, профессиональная и мотивированная команда, Беларусь однозначно и уверенно пройдет свой «поворот в Азию». А сопутствующий конструктивный экспертный дискурс будет только способствовать переформатированию массового сознания и объективной реальности.
В контекст приведенных размышлений весьма к месту ложится четверостишие известного русского поэта Эдуарда Асадова:
В любых делах при максимуме сложностей
Подход к проблеме все-таки один:
Желанье — это множествовозможностей,
А нежеланье — множество причин.
Юрий ЯРМОЛИНСКИЙ, аналитик Белорусского института стратегических исследований