Концепции периферийного капитализма (ПК) имеют отчетливую генетическую связь с «родительскими» теориями экономического роста, которые, тем не менее, разработаны в основном с учетом акцента на промышленно развитых странах, прошедших всю траекторию становления капитала. Странам ПК в рамках подобных подходов необходимо просто копировать соответствующие модели роста. По этому поводу профессор Колумбийского университета Ричард Нельсон в октябре 2005 года в речи по присуждению ему премии В. Леонтьева отмечал ошибочность прошлых воззрений о том, что иностранная помощь, поощряемая соответствующей внутренней политикой, решит все проблемы. Массивные инвестиции нужны, но они недостаточны.
Теория зависимости возникла в 60-70-х годах в Центральной и Южной Америки. Данная теория занималась поиском ответа на вопрос, почему так много стран в мире не развивается. Итоговый вариант теории зависимости на деле объединяет различные теории, включая мир-системную теорию, теорию исторического структурализма и различные неомарксистские теории.
Стандартный ответ представителей экономических властей и транснациональных корпораций высокоразвитых стран заключался в том, что эти страны проводят неправильную экономическую политику. Теория «зависимого развития» дает иной ответ на этот вопрос: дело в самой сложившейся международной системе капиталистических отношений, сдерживающей развитие государств, занимающих определенное положение в ней. Сущность этой системы заключается в эксплуататорском характере и доминировании одних стран над другими. Решающее значение имеет объяснение того, какова структура этой системы культивирования неравнозначного обмена и выстраивания отношений эксплуатации.
В первую очередь данная структура основывается на том, что имеются разные типы стран в мире, которые различаются по выполнению различных функций в мировой экономике. Именно разделение труда на глобальном уровне является основой подобной структуры.
Таким образом, выделяя общую структуру неравнозначного обмена, описываемую в рамках теории зависимости, необходимо обозначить 4 группы стран и особый тип отношений между ними. К первому типу относятся «центральные страны центра». Это наиболее богатые и сильные страны (США, Великобритания, Германия, Швейцария, Голландия, Сингапур), концентрирующие у себя основные институты управления финансовыми, энергетическими и сырьевыми рынками, цифровые платформы, технические экосистемы, ведущие транснациональные корпорации (ТНК).
Далее идут страны, находящиеся на «периферии центра». Это современные промышленно-развитые (Швеция, Япония, Южная Корея, Тайвань и т.д.), либо сырьевые (Канада, Норвегия, Саудовская Аравия, ОАЭ и т.д.) страны. Что касается сырьевых стран, критерием их отнесения ко 2-ой группе «периферии центра» является доля присутствия на международных сырьевых рынках. Богатство этих стран определяется в основном мощностью их реального сектора, при том, что «центральные страны центра» основной капитал концентрируют скорее не от продажи товаров и услуг, а от управления потоками подобной продажи.
Затем идут страны «центра периферии». Это страны, которые все еще развиваются (Южная Африка, Индия, Бразилия, Пакистан и т.д.), но пока еще не достигли сопоставимого с первыми двумя уровня национального благосостояния, уровня развития инфраструктуры и присутствия в глобальных цепочках добавленной стоимости.
Затем идут страны «периферии периферии». Это наиболее бедные страны (Камбоджа, Замбия, Либерия, Бангладеш, Непал и т.д.), которые практически не содержат каких-либо точек роста и внутренних ресурсов развития, обладают высоким уровнем коррупции и низкой степенью развития инфраструктуры.
Международное разделение труда между этими четырьмя группами стран достаточно специфично и сложно устроено. Но в целом можно сказать, что страны первых двух групп («центральные страны центра» и «периферии центра») доминируют в основном за счет своего научного потенциала (научные школы, «R&D» центры, развитая инфраструктура защиты интеллектуальной собственности и, соответственно, высокая доля роялти в доходах хозяйствующих субъектов), конвертируемого в передовые технологии и инновации. В то же время страны других двух групп, напротив, в большей степени характеризуются присутствием сырьевого сектора экономики (с невысокой долей присутствия на международных рынках), сельскохозяйственным производством и привлечением дешевого труда.
Нобелевский лауреат по экономике П.Кругман изобрел инструменты, при помощи которых можно более строго доказать старую дихотомию возрастающей отдачи, создающей богатство, и убывающей отдачи, создающей бедность. При любом начальном уровне производительности труда сырьевых товаров, в том числе в сельском хозяйстве, рано или поздно наступит убывающая отдача интенсивного или экстенсивного характера. Экономика малых стран зачастую строится вокруг экспорта единственного продукта, будь то кофе или морковь. Если в стране нет альтернативного источника занятости населения, то убывающая отдача приведет к тому, что реальная зарплата начнет падать и страна – становиться беднее. Данный тезис относится скорее к странам «периферии периферии».
У стран «центра периферии» проблемы несколько иного характера. Как правило, имеет место имитация, согласно которой начинается создание рынка, позволяющего привилегированным слоям купить все, как в любой развитой стране, прежде всего за счет импорта. Это правило обрекает на нищету основные слои населения, поскольку в ситуации высокой импортоемкости так или иначе приходится прибегать к мерам искусственного укрепления национальной валюты, негативно влияющим на национального производителя и потребителя. Фактически результатом подобного укрепления национальной валюты является дальнейший рост показателя импортоемкости, что перекладывается на снижение пространства для эмиссии национальной валюты, т.е. именно удержание курса вынуждает вести политику дорогих денег. Она так или иначе приводит к стагфляции, в которой одновременно сочетаются экономический спад и рост цен.
Кроме того, формирование и акцент на привилегированном обществе потребления в странах «центра периферии» неизбежно ведут к сокращению накопления. Вдобавок к этому значительный вычет из накопления происходит за счет переводов из страны прибылей и процентов от иностранного капитала. Новые технологии, привносимые транснациональным капиталом, как правило, соответствуют «вчерашнему дню» развития, но обходятся странам «центра периферии» столь дорого, что «съедают» еще одну долю накопления.
Что касается рецептов неоклассиков в области борьбы с инфляцией в странах ПК, необходимо отметить, что они не соответствуют подлинным причинам инфляции в этих странах. Рецепты, говорящие о сокращении дефицита государственного бюджета (за счет сокращения расходов на государственный сектор, управленческий аппарат, свертывания ассигнований на социальные нужды) и ведении политики кредитной рестрикции и дорогих денег, в той или иной степени применялись и применяются во многих странах догоняющего развития. При этом развитие и экономический рост не наступает, поскольку в условиях уменьшения доли трат и увеличения издержек он практически невозможен. Сжатие ликвидности и объема экономических транзакций, характерное для стран, следующих подобным рецептам, порождает специфическое для них явление – борьбу за перераспределение доходов. Это борьба трудящихся, профсоюзных и иных организаций против дороговизны жизни и за повышение реальной заработной платы, обостряющаяся в процессе эволюции социальной структуры и возникновения средних слоев общества. Это борьба за прибавочный продукт или совокупную прибыль, возникающую вследствие роста производительности труда от применения новых технологий и организационных инноваций. От того, как используется этот излишек странами «центра периферии», не имеющими эмиссионного дохода и роялти, зависит очень многое: темпы роста производства, уровень занятости и потребность в квалифицированных кадрах и так далее. Большая часть этой совокупной прибыли в странах «центра периферии» присваивается довольно узким слоем крупнейших собственников средств производства. Когда в результате очередной схватки за перераспределение трудящимся удается добиться повышения заработной платы, это сказывается и на уровне потребления высших слоев общества, и на производстве, поскольку снижаются инвестиционные затраты на его развитие. По этой причине увеличение платежеспособного спроса трудящихся является временным, поскольку оказывает давление на предложение и возможности хозяйствующих субъектов платить высокую заработную плату в условиях снижения конкурентоспособности и потери рынков, быстро реагирующих на снижение инвестиционных затрат и инноваций. Кредитная рестрикция и политика «дорогих денег» в этом случае лишь усугубляет ситуацию. Достижение критической точки данной ситуации в странах «центра периферии» запускает новый цикл в рамках «замкнутого политического цикла» – чередования периодов демократизации и режимов «твердой руки». При этом вопреки ожиданиям «цикличная демократизация» стран «центра периферии» не приносит элементов инклюзивного развития и не создает предпосылок для роста среднего класса. На деле происходит «подрезание элит», владевших большей частью средств производства, наряду с их лоббистами в структуре госуправления. Результатом данного «подрезания» становится лишь расширение «привилегированного слоя потребления», нуждающегося в строгих «правилах игры» в целях согласования интересов различных, но равных по силе групп. Вследствие этого та или иная страна «центра периферии» как целостный субъект теряет один из ключевых аспектов конкурентоспособности на внешних рубежах. Она становится более инертной в реакции на внешние шоки и гибкую конъюнктуру рынков, менее эффективной вследствие роста транзакционных издержек и уменьшения возможностей использования кооперационных преимуществ.
В результате подобная структура мировой экономики приводит к тому, что страны периферии обслуживают интересы богатейших стран. При этом степень данного обслуживания (отражается в движении добавленной стоимости в международных торговых потоках ГЦДС) у стран разных групп разная. В частности, страны «периферии центра» (ПЦ) обслуживают «центральные страны центра» (ЦЦ). Страны «центра периферии» (ЦП) обслуживают интересы стран первых двух групп. А страны «периферии периферии» (ПП) обслуживают интересы всех трех вышестоящих групп. В данной структуре обслуживания интересов заключается первый тезис теории зависимости (см. рис.).
Следующий тезис касается наличия классового разделения на бедных и богатых у всех стран 4-х групп. Чем ниже группа, в которой находится страна, тем менее выражено в ней наличие среднего класса. Особенность данного разделения, по теории зависимости, заключается в том, что все элитарные слои во всех странах 4-х групп сотрудничают между собой в целях увеличения богатств (мультипликативный эффект – большие деньги делают еще большие деньги) и укрепления стабильности системы зависимости в целом.
Третий тезис заключается в том, что вся эта структура с ее международным разделением труда, классовым разделением и кооперацией существует в рамках более широкой мировой системы под названием «глобальный капитализм». Эта система обладает в первую очередь концептуальной властью, и это значит, что экономические теории либерализма определяют все политэкономические и финансовые теории, которые могли бы служить в интересах развития отдельных стран и регионов, а не только центральных стран. Центральные банки, транснациональные корпорации и международные институты, образовательные системы и глобальные медиа в рамках подобной структуры глобального капитализма являются лишь инструментами реализации подобной концептуальной власти. Она не направлена на интересы развивающихся стран, не способствует их прогрессу и не выравнивает возможности.
Единственной возможностью разрыва порочного круга догоняющего развития и «замкнутого политического цикла» является цифровизация в двух ее основных эффектах: с одной стороны, создания более крупных (пронизанных сквозными самоадаптивными бизнес-процессами), но гибких хозяйствующих субъектов, вовлекающих в кооперационные модели более широкие слои прекариата, мелких и средних предпринимателей, а с другой стороны – создания и управления целостными продуктово-сервисными системами, позволяющими вместо механизмов традиционной конкуренции за долю на международных рынках товаров и услуг использовать власть «сетевых эффектов» и техноэкосистем.